эхх... вот вам, для расширения кругозора:
Спойлер
Цитата:
В чтиве только девушки
Пятый полнометражный фильм Квентина Тарантино «Доказательство смерти» появится у нас 7 июня. В Канне он провалился, заняв по оценкам мировой прессы - результаты опубликовал фестивальный журнал Screen International, - второе-третье место от конца среди всех картин-конкурсантов. Тем не менее Тарантино позировал фотографам, обеими руками изображая «виктори». Он полагал, что все равно выиграл: поскольку Канн его любил и любит, поскольку сделал фильм, какой хотел, и поскольку с ним верные фанаты, которых по-прежнему тьма и тьма. В отличие от каннских критиков, многотысячные посетители форума www.imdb.com оценили проект «Грайндхаус», объединивший «Доказательство смерти» с «Планетой страха» Роберта Родригеса (см. через две недели), так высоко, что он достиг 64-го места в списке 250 лучших фильмов всех времен. Забавно, что на 63-м - «Бешеные псы». Фанаты «за», хотя Тарантино их обманул.
«Доказательство смерти» подавалось как ужастик. И не типичный, а категории «Б», сделанный в традициях 1970-х. Чем этот фильм, по нашему мнению, является на самом деле, поговорим ниже. Пока же о «Грайндхаусе». Под названием «Грайндхаус» фильмы Тарантино и Родригеса в апреле вышли в США как единое целое. Общий сеанс длился 3 часа 10 минут. Между фильмами демонстрировались три рекламных ролика других хорроров, в частности, снятых такими новомодными стращателями, как Роб Зомби (автор двух частей «Дома 1000 трупов») и Эли Рот (снял два «Хостела»). На самом деле ролики рекламировали несуществующие проекты и являлись шуточными подарками для киноманов.
Grindhouse - антоним понятия art-house, то есть не киноискусство, а трэш. Помимо прочего целью проекта, идея которого принадлежит Родригесу, было воспроизвести традицию просмотра «Б-фильмов», принятую в Америке 70-х (до эры мультиплексов, когда две ленты про зомби и кровавые погони за сексапильными девочками давали в кинотеатрах по цене одной).
За один билет в кинотеатрах класса «Грайндхаус» можно было получить и больше. Как вспоминал в Канне Тарантино, ночами там показывали и по три-четыре фильма разом. На сеансы валили бомжи и прочая уличная шушера - чтобы попросту поспать и не попасться на глаза полиции. В шесть утра всех будили и выставляли вон.
Похоже, от такого типа просмотра в Америке отвыкли: «Грайндхаус» не собрал ожидаемых денег, а некоторые зрители после первого фильма шли к выходу, элементарно забыв про второй. В результате для проката в Европе авторы и продюсеры фильмов решили их разделить, полуразвалив замысел. Лично мне искренне жаль, что наш зритель не увидит фальшивых рекламных роликов. Последняя возможность ощутить проект как целое - зайти на русскоязычный сайт www.grindhouse.ru. Сайт забавный, позволяет, например, в качестве бонуса замочить зомби, используя разные виды оружия, записать свой опыт и переслать друзьям. Зато мы увидим версию «Доказательства смерти», которая на 27 минут длиннее заокеанской. В той нет, например, смачного эпизода лэп-данса - танца, который стриптизерша исполняет, сидя на коленях у клиента. Предполагалось, что бессовестный киномеханик - как часто поступали киномеханики 70-х - вырезал его для личной коллекции. Теперь эпизод вставлен на место.
С тем и пора бы к фильму, но отвлечемся еще и на название. Death Proof не «Доказательство смерти». Это что-то типа «гарантии от гибели» - так называется система креплений в машинах каскадеров, позволяющая избежать травм при опасных трюках. Тарантино признался американскому Newsweek, что идея ленты об убийце на каскадерском авто пришла ему в голову, когда он сказал приятелю о боязни аварий типа той, в которую персонаж Брюса Уиллиса попадает в «Криминальном чтиве». А тот ему и посоветовал: да отвези свою машину каскадерам, и те за десять штук «can death-proof it for you», т. е. сделают безопасной. Зато название «Доказательство смерти», укоренившееся в печати еще до того, как его избрали прокатчики, эффектнее.
Главное неожиданное впечатление от фильма - с него поначалу хочется свалить. Не потому, что страшно, а потому, что скучновато. Долго нет экшна (зато потом он, может, по контрасту, кажется ударным). Чтобы оценить радикальность «Доказательства смерти» и прийти в восторг, необходимо досмотреть фильм до конца. Те, кто оценивал «Грайнхдаус» на imdb.com, явно досмотрели.
Обманов два. Прежде всего стилистический. Фильм действительно поначалу выглядит трэшем 70-х. Музыка - тупо динамичная. Титры - аляповатые, крупно-желтые. Пленка - выцветшая, по ней идут царапины, эпизоды обрываются, словно бы киномеханик резал и заново склеивал обветшавшую пленку. Но при этом оказывается, что у героинь, одетых стиле 70-х, мобильные телефоны. А потом Тарантино и вовсе отказывается от формального «остаривания» ленты - некоторых это разочаровывает.
Другой обман - жанровый. Ну ведь было обещано два ужастика! Ужастик Родригеса - про зомби, а Тарантино - про убийцу по прозвищу Трюкач Майк (Тарантино писал роль для Микки Рурка, но в итоге позвал Курта Рассела), который убивает красоток своим автомобилем. Все так - да не так. Он и впрямь убивает. Но это не ужастик.
Во-первых, сам маньяк не кровавый злодей, а душка. Тарантино намеревался сделать его сексуальным извращенцем, которого возбуждают окровавленные тела, но затем убрал этот мотив. Трюкач Майк теперь - этакий ребенок с искренне восторженной улыбкой. Погони и убийства для него не злодейство, а увлекательная игра. Причем он наивно уверен, что это игра и для жертв. Когда во время очередной погони одна из девочек его ранит, он искренне обижается и кричит: «За что?» Он ведь так веселился и развлекал тех, за кем охотился, а они оказались столь жестокими и неблагодарными. Думал о том Тарантино или нет, но в какой-то мере Трюкач Майк - его альтер эго: Тарантино с таким же детским восторгом устраивает кровавые разборки, правда, лишь на экране.
Во-вторых, в фильме вообще много стебалова. Даже с фальшивым продакт плейсментом - несуществующих Red Apple Cigarettes и Chango Beer. Смешно уже то, что на журнальной стойке в магазине сплошь издания, на обложках которых - фильм «Мария-Антуанетта» Софии Копполы, большой приятельницы Тарантино.
Фактически «Доказательство смерти», что называется, омаж - дань уважения. Три из пяти фильмов Тарантино («Криминальное чтиво», «Убить Билла» и этот) - дань уважения кинематографу, а также поп- и субкультуре его детства. Но если вы подумаете, что «Доказательство смерти» - очередной омаж кинопрошлому, то ошибетесь, хотя фанатские интернет-списки лент 1940–2000-х, которым «Доказательство» выражает свое почтение, длинны, как хвост Годзиллы.
Кому и чему Тарантино выразил свое почтение в этот раз, догадываешься лишь в последнюю минуту фильма. Хотя можно было, наверное, понять и раньше. Знаете, из-за чего хочется сбежать с «Доказательства смерти»? Из-за обилия пустого трепа. Тарантино всегда обожал треп - но на сей раз он еще и девичий, со всеми вытекающими. Так вот: «Доказательство смерти» - омаж кинодевушкам. Тарантино отдал дань уважения не определенным жанрам, как от него ожидали, а противоположному полу, разглядев особую субкультуру там, где до него почему-то никто ее не обнаруживал: в том стиле, которому следовали и следуют красивые девочки, в тех разговорах, какие они вели и ведут, а заодно и в тех ролях, что им доставались и достаются.
Какие роли всегда доставались блондиночкам, брюнеточкам, негритяночкам? Чаще всего - и то если повезет - эпизодической жертвы маньяка, которой только то и играть, что визжать.
В «Доказательстве смерти» все они, с благоволения Тарантино, берут концептуальный реванш. От лица всех замоченных киноманьяками блондинок и негритянок - вот вам, кровавые ублюдки!
|
Источник: Русский Newsweek
Спойлер
Цитата:
В июне в российский прокат выходит проект Квентина Тарантино и Роберта Родригеса Grindhouse. Фильмы, в которых режиссеры ностальгируют по ужасным фильмам своего детства, заставили обозревателя "Власти" Михаила Трофименкова вспомнить пьяных советских киномехаников.
Квентин Тарантино подтвердил репутацию самого непредсказуемого режиссера в мире, постоянно опровергающего самого себя. После фильма, разделенного в прокате на две равноценные части ("Убить Билла", Kill Bill) он на пару с Робертом Родригесом придумал проект Grindhouse, предполагающий просмотр двух фильмов на одном сеансе. Создав изощренную структуру "Билла", он "опростился" чуть ли ни до пещерного уровня.
"Доказательства смерти" (Death Proof), половинку Grindhouse, снятую Тарантино, только что показали на Каннском фестивале. В июне и она, и "Планета террора" (Planet Terror) Родригеса выйдут в российский прокат. Демонстрироваться часовые фильмы будут, увы, раздельно, к тому же прокатчики не перевели название, объединяющее два фильма. Впрочем, окрестив свой проект Grindhouse, Тарантино и Родригес апеллировали к чисто американской генетической памяти. Да не просто американской, а провинциальной и маргинальной. Судя по сборам, память у американцев отшибло изрядно: стоивший $67 млн проект собрал в прокате меньше $20 млн.
Новый проект Тарантино и Родригеса освящен многолетней традицией совместной работы (на фото -- кадр из фильма "От заката до рассвета")
Очевидно, мало кто помнит, что grindhouse (буквально "дом-молотилка") -- сленговое название кинозалов, где лет 30 назад, купив билет, можно было в режиме нон-стоп смотреть среднеметражные фильмы самого низкого пошиба. Даже не B-movies, а Z-movies, трэш, мусор, именовавшийся на профессиональном жаргоне "фильмами эксплуатации". Термин не имел ничего общего с эксплуатацией рабского или там детского труда. Имелось в виду лишь то, что за свои гроши зритель получит немудреное, дешевое зрелище, единственное достоинство которого в том, что оно стопроцентно доставит предсказуемые и чаемые эмоции.
Содержание фильма исчерпывалось его жанром. Если зритель шел на фильм в жанре "женская тюрьма", он мог быть уверен, что увидит злобных, эсэсовского типа охранниц-лесби, которые будут подвергать бунтарку-героиню сексуальным унижениям. Собравшись на спагетти-вестерн, получит свою порцию потных, небритых образин, выясняющих отношения при помощи пулеметов в революционной Мексике. В фильме giallo не было ничего, кроме колюще-режущих предметов, вонзающихся в тела жертв маньяка, а в фильме кунфу -- ничего, кроме мелькающих в воздухе рук и ног.
Чтобы понять, откуда растут ноги "Доказательств смерти" (слева) и "Планеты террора" (справа), нужно посмотреть не одну сотню фильмов категории Z
Тарантино с Родригесом эксплуатируют жанры без пощады. Первый обещал снять слэшер (он же "фильм о мертвых тинейджерах", то есть о психопате, изобретательно истребляющем не слишком высоконравственных персонажей) с автомобильными погонями. И действительно, в "Доказательствах смерти" нет ничего, кроме череды самоуверенных девиц, погибающих от руки некоего "каскадера Майка", пока он сам не принимает жуткую смерть, напоровшись на банду оторв-каскадерш. Родригес вытащил из архива наброски сценария о зомби. И в "Планете террора" нет ничего, кроме вылетающих мозгов, откушенных ног и побоищ между горсткой тех, кого еще не покусали, и неумолимо размножающейся нечистью.
В СССР ничего подобного, конечно, не было. Но американские отморозки сумели каким-то чудесным образом задеть мою и наверняка не только мою генетическую память. Трэш-кино у нас не было, зато был трэш-прокат. Городок где-то под Ленинградом. Городской парк. Летний кинотеатр. Пьяный механик безбожно путает, а то и просто теряет части фильма. Злодей погибает от руки мстителя на пятой минуте сеанса, а потом, непостижимо воскреснув, пакостит битых полтора часа. При таком психоделическом подходе к незатейливому ремеслу киномеханика даже "Смерть в Венеции" Лукино Висконти становилась похожа на "Ночь живых мертвецов".
Тарантино в "Доказательствах смерти" -- такой же пьяный киномеханик. То звук, то цвет нещадно глючит, словно пленка истерзана бесчисленными просмотрами: дерьма не жалко. В кульминационный момент на экране зависает титр: "ролик утрачен". Но зритель не кусает себе локти, силясь понять, как очередная жертва оказалась в машине маньяка: причинно-следственные связи в трэше не играют ровным счетом никакой роли. Чистое, вроде бы, хулиганство, дуракаваляние, которое обошлось в кругленькую сумму, оказывается чуть ли не научным исследованием восприятия определенного типа кинематографа, печальной судьбы никому не нужных и всеми забытых фильмов, умиравших, исчерпав свой срок годности, в будке механика, как на поле боя. Фильмов, даже постеры которых, по словам Тарантино, были лучше, чем они сами.
Но еще лучше трэша, запечатленного на пленку, трэш, который никогда не был снят. Доказывая это, авторы привлекли к работе мастеров современного трэша Роба Зомби, Эдгара Райта и Илаю Рота. Для Grindhouse они сняли, точнее, протараторили рекламные ролики несуществующих фильмов под красноречивыми названиями "Мачете", "Женщины-вервольфы из СС" или "День благодарения" (намек на "Хэллоуин" Джона Карпентера), уморительную квинтэссенцию экранного китча, по сравнению с которой фильмы "самого плохого режиссера всех времен и народов" Эдда Вуда -- Годар пополам с Эйзенштейном.
Можно сколько угодно рассуждать, почему Тарантино, к которому вполне применим термин "авангардист", объяснился в любви к вульгарному, балаганному кинематографу. Вспомнить Артюра Рембо, восхищавшегося корявыми вывесками и дешевыми порнографическими книжонками. Вспомнить сюрреалистов, упивавшихся похождениями Фантомаса. Вспомнить Энди Уорхола, увидевшего в банке супа "Кэмпбелл" и фотографиях с места автокатастроф суть американской лирики. Но авторами Grindhouse движет прежде всего ностальгия по собственному детству, жалость к фильмам, которые никогда не удостоятся даже подстрочного примечания ни в одной истории кино, но которые привили им любовь к движущимся картинкам. Они полностью разделяют философию создателя Французской синематеки Анри Ланглуа: "Все фильмы рождаются свободными и равными".
В своем новом фильме Квентин Тарантино свободно оперирует инструментарием американского трэш-кино (на фото -- кадр из "Планеты террора")
Заодно Тарантино и Родригес ставят на место своих размножающихся делением эпигонов, которые думают, что их можно перетарантинить, вылив на экран еще больше томатной пасты, чем они, выпустив на обойму больше патронов, всех этих "козырных тузов", как называется одна из самых оголтелых подделок под их эстетику. Ну кто из эпигонов осмелится сделать главной героиней, как в "Планете террора", полуголую стриптизершу, которой зомби оторвали ногу, чтобы она, приспособив вместо протеза пулемет с подствольным гранатометом, парила над полем боя, поливая нечисть свинцовым дождем. Или, как в "Доказательствах смерти", продемонстрировать оригинальный способ достижения оргазма героиней, трущейся о капот мчащегося автомобиля. Или вложить в самый критический момент в уста героев, как в обоих фильмах, идиотскую перебранку на тему, кто у кого увел какую-то курточку. Или сочинить диалог, задушевный, как самоучитель иностранного языка: "А как зовут твоего брата, каскадер Майк?" -- "Моего брата зовут каскадер Боб".
Впрочем, к самим себе авторы относятся с не большим пиететом, но и с не меньшей нежностью, чем к анонимным фильмоделам 1970-х. Беседы будущих жертв маньяка о мужиках пародируют хрестоматийный пролог "Бешеных псов" (Reservoir Dogs) самого Тарантино, где гангстеры обсуждали сокровенный смысл песни Мадонны "Like a Virgin". Финал "Планеты террора" дает основания рассматривать ее чуть ли ни как приквел "От заката до рассвета" (From Dusk Till Dawn). А старомодный, молодящийся каскадер Майк кажется родным братом ряженых Элвиса и Мэрилин, встречавших героев Джона Траволты и Умы Турман в кафе в "Криминальном чтиве" (Pulp Fiction).
Из всего этого сора, визуального и словесного, растет новая поэзия, открытая Тарантино и Родригесом. Она напоминает об "автоматическом письме" сюрреалистов. Только тут произвольно и неожиданно переплетаются не слова и краски, как у французских художников, а фрагменты снов, которые 30 лет назад снились тинейджерам Квентину и Роберту после целого дня, проведенного в "доме-молотилке".
|
Источник: Коммерсант ВЛАСТЬ
|
