 |
Цитата:
— На вас общение с Корманом как-то повлияло?
— Вы, наверное, хотите, чтобы я рассказал какой-нибудь секрет, который мне достался по наследству?
— Например.
— Есть такой секрет. Правда, он не очень вербализуемый. От Кормана исходил какой-то заряд любви к кино как к таковому. Лучше всего об этом сказал Гоблин — спросите у него, вот он точно знает. Я прочел в его блоге под названием «Синий Фил» — замечательный совершенно блог — отличную вещь. Он написал, что «Особо опасен» — пример бездуховного кино, каковым оно и должно быть. Залогом успеха Кормана и всех его учеников являлась любовь к зрителю. Просто любовь к зрителю.
— Ну, у Копполы, по-моему, все несколько посложнее устроено.
— Все его фильмы, которые были удачны, сделаны именно с этим чувством.
— Корман — классика трэша, именно потому, что балансирует на грани трэша и искусства…
— Да, так же сделаны и «Дозоры», они тоже балансируют на грани трэша. Что такое трэш? Трэш — это народное искусство. Поп-арт. То есть нечто, что существует на стыке балагана, народного искусства и «Эрмитажа». Корман — настоящий интеллектуал и человек безумного творческого полета, при этом занимающийся самым простым народным искусством. Это уникальное сочетание. Оно дает кураж, оно расслабляет, оно позволяет следовать настоящим целям, которые очень просты: зритель должен либо смеяться, либо плакать, либо бояться. Вот и все, больше ничего. А думать зрители не должны — это самое главное. Во всяком случае, в процессе. Потом, после фильма, можно и подумать.
— Но если говорить о народном искусстве — народ-то в Америке другой, у него другая психология, другой культурный фон. Многие режиссеры, приехав в Америку, из-за этого проваливались. Вонг Карвай, например.
— Да, и Джон Ву. «Миссия: невыполнима» в его исполнении было невозможно смотреть. Это правда. Чтобы достучаться до американского зрителя, надо сначала стать другим человеком. Поменять себе нутро, найти в себе какие-то новые струны. Если честно, я принял самое бесхитростное решение — окружил себя американцами, которые были мне очень близки по-человечески. Это художник Джон Майер, который делал «Чикаго», «Иксмен», это монтажер Дэвид Бреннер, который монтировал фильмы Оливера Стоуна — «Взвод», «Рожденный 4 июля», это актеры. И дальше я просто использовал их как свои уши и глаза. И губы — в случае с Анджелиной Джоли.
— С другой стороны, Голливуд всегда подпитывался чужеземной кровью.
— Подпитывался, но ненадолго. Знаете, я не питаю никаких иллюзий — я никогда не буду американским режиссером. Ни Эммерих, ни Джон Ву, ни Верховен — это не американские режиссеры. Они есть, они существуют в Америке, они снимают какие-то фильмы. Но подлинно американские режиссеры — это Лукас, это Спилберг, Кэмерон, Скорсезе. Спилберг может снимать что угодно — и всегда оставаться, так сказать, народным артистом Соединенных Штатов, предметом национальной гордости. Ни Карваю, ни даже Ридли Скотту никогда этого не достичь.
— А сам Ридли Скотт в курсе?
— Черт его знает. Хотя, вообще-то, он максимально к этому близок. Все-таки Америка и Англия родственны, наверное.
|
|