Из нашей молодости, из светлых шестидесятых

[non-nun]

Искали одно-конкретное, а нашли много чего другого, но замечательно нашего!
Берем на себя смелость напомнить тем, кто из наших, кое-что из ностальгического нашей эры-тысячелетия-века-времени. Может быть и сегодняшним форумчанинам это какую-либо струночку затронет, может, о ком-либо из упомянутых побольше узнать захочется.
” Я так завидовал нашим будущим детям... Я думал, вот им будет хорошо... Они сразу получат современного и нескучного отца. И вот они у меня появились - два. Старший и младший. Выросли и думают: “Старые индюки!”...
Александр Филиппенко, человек родниковой искренности, наивный и доверчивый, вот уже много лет радует всех нас своим искусством.

Спойлер

Театр одного Филиппенко
А. Малиевский

В начале восьмидесятых годов во время передачи “Вокруг смеха” на экране телевизора неожиданно возник молодой веселый мужик и стал рассказывать о нашей с вами молодости, о нашей страсти к модным тогда клешам, джазу, старику Хэму. Упомянул популярную в 40-х-50-х годах песню “Чата нуга чуча” из “Серенады Солнечной долины”, играл на галстуке, как на саксофоне, танцевал, как мы когда-то танцевали, и делал все это настолько эмоционально, с такой искренностью и убедительностью, что... мгновенно стал знаменит на весь Союз...

Этим “мужиком” был Александр Филиппенко...

Недавно этот замечательный артист в рамках Недели российского искусства побывал в Нью-Йорке...

Читайте ниже интервью с Александром Филиппенко.

-А лександр, вы уже не первый раз в Нью-Йорке...

- Я бывал в США с театром Вахтангова, приезжал с одной концертной бригадой, с другой, а также как руководитель и артист театра Филиппенко.

- Александр, несколько слов о вашем театре.

- Обыкновенный театр. При Москонцерте. Как-то в круизе Александр Градский и Лена Камбурова сказали мне: все открывают театры; неужели ты, Саша, не откроешь? Вернулись из круиза, я пошел к Ульянову, к Марку Захарову, подписали они мне бумагу в Министерство культуры - и пошло, и поехало. Так и открыл театр. В театре один артист. Я. Иногда кого-нибудь приглашаю. Делаю спектакли по Гоголю, Зощенко и Достоевскому.

- И знаменитый монолог Славкина о “Поезде на Чата нуга чучу”?

- А что, до этого ничего не было? Было. Просто “Поезд” возник в тот момент, когда должен был возникнуть, как возникли передо мной Америка, Нью-Йорк.

Монолог этот - из пьесы Славкина “Взрослая дочь молодого человека”. Создали его мы трое: Славкин, Розовский и я.

Из монолога Славкина
Кто нас теперь помнит? Статьи в газетах, фельетоны: “Стиляги! Плесень!”

Куплеты с эстрады пели. Я сам слыхал: “Сегодня он играет джаз,/А завтра Родину продаст./И не болен он, бедняга,/ Нет, он попросту “стиляга”./Не ходите, дети, в школу,/Пейте, дети, кока-колу.

Вот было время! Тридцать лет им понадобилось, чтобы понять, что кока-кола - это просто лимонад. Армстронга сегодня - навалом! А сколько мы из-за этого Армстронга друг другу нервов попортили? Из рентгеновских пленок пластинки делали. “Музыка на ребрах” называлась: “Скелет моей бабушки”. А сейчас - бери не хочу.

- Как сейчас помню, впечатление было такое, что монолог этот вы создавали в тот вечер прямо на сцене. Эффект потрясающий...

- Спасибо. Я, видимо, использую прием, которому научился на съемках фильма “Мой друг Иван Лапшин”, - играть, ничего не играя. Как бы под хронику.

- Кроме того, вы, видимо, привносите в свое исполнение нечто личностное?

- Безусловно. Без этого ничего у меня и быть не могло. Все это прожито - и все те конфликты, парткомы, месткомы... Помню, что после монолога про “Поезд на Чата нуга чучу” передача “Вокруг смеха” была прикрыта. Программа “Когда мы были молодыми” - это ностальгия по молодости, которой уже нет. И жалко, что не повторится. За нами уже пришли дети, внуки, правнуки...

Из монолога Славкина

Раньше-то как было? Перед каждым сеансом - концерт. И выходила певица в восхитительном платье, разрез до сих пор. Ужас, кошмар! Идеологическая диверсия. Мы ведь коленки наших девчонок только на физкультуре и видели... Дядя Коля прижимал свет, мы давали шесть тактов вступления.

“Снова джаз играет Родину,/Люстры освещают глаз./Сколько верст фокстротом пройдено,/Милая, еще до нас...”

И “Козел” на саксе - фа-ба, фа-ба, фа-ба-ба...

Я из Челябинска как приехал: утюг утюгом. Только пиджак в клеточку и брючки дудочкой... Галстук с драконами вот до сих пор, волосы набриолинены, ботинки югославские на белой микропорке, на манной каше. Сейчас тоже... Но тогда было НА ТОЙ МАННОЙ КАШЕ, приходили НА ТЕ ВЕЧЕРА и сразу - бенц-чучи-бенц-чачу.
Между прочим, безобидная песня оказалась. Один спрашивает: “ Ребята, этот паровоз на Чата нугу?” И всё! Обычная железнодорожная тематика.

Ну и врезали нам тогда! И за кока-колу, и за нашу “чучу”. Что ни говори, а это было самое счастливое время в нашей жизни...

После монолога я проснулся “суперстаром”. В Москве только и говорили: “Ты видел, этот лысый и “Козел” на саксе?” Фамилию, правда, вспомнить мою не могли.

Как появился “Козел”? Все дело было в импровизации. О знаменитом московском саксофонисте Алексее Козлове в тексте не было ни слова.

Когда передача “Вокруг смеха” пошла в эфир и из меня выскочили слова “Козел на саксе”, я тут же позвонил Леше и извинился перед ним. Говорю ему: “Ну, старик, так случилось”.

Леша промолчал, но стал со мной холоден. Ко мне подходили старые джазисты и говорили: “Ну, что же ты, Саша, мы никогда не называли Козлова “козлом”.

Приходилось отмалчиваться. Публика ничего не знала, и мои слова о Леше считались народной пословицей. Прошло время. Козлов собрался на гастроли в Америку.

Не помню кто, кажется, Алла Боссарт, написала о предстоящих гастролях и статью назвала “Козел на саксе” едет в Америку”. Статья эта имела успех. Смотрю, Леша ко мне потеплел чуть-чуть. Стал приставать: “Ты мне авторские должен платить”.

Прошло некоторое время, и Леша решил выпустить диск. И назвал его - “Козел на клавишах”.

Но вы никогда не догадаетесь, чем все это кончилось. Когда Леша выпустил книгу воспоминаний (с хорошей обложкой, и он в черных очках, в шляпе с саксофоном и все такое) - и как, вы думаете, он назвал книгу? Правильно! “Козел на саксе”!!! И все это сделал “бандит и злодей” - Филиппенко!

- А почему “бандит и злодей”?

- Да я же до того времени играл только этих типов! Помните, “Рожденные революцией”, “Приступить к ликвидации” и так далее! “Бандит и злодей” - это уже моя кличка.

- Александр, а вы задумывались о книге?

- Зачем? Ведь есть Булгаков, Зощенко, Аверченко, Довлатов.

- Мы с вами знаем точно, что российская актерская школа - самая лучшая в мире и наши артисты - это великие артисты. Чем американские артисты, тоже великие, отличаются от наших?

- Американские артисты - мастера кино. Наши - мастера театра, переживания, подтекст. А это подразумевает знание литературы, образование, глубину мысли Чехова, Толстого.

Я счастлив, что прикоснулся к Достоевскому. Ведь Федор Михайлович - это черный гений. Он может так затянуть в себя, как в тоннель. Ты можешь и не вернуться. Что, кстати, уже и было не раз. А чего стоят некоторые его простые фразы?

“Я иногда задумаюсь, потом очнусь, и так страшно становится”.

Запишите эти слова, Арнольд. Задумайтесь. Потом очнитесь. И так страшно станет...

- Уже страшно, Александр. Именно поэтому мир пытается разобраться и понять русскую душу. И ничего у него, у мира, не получается. Даже наши анекдоты, как говорил Жванецкий, мир понять не может.

- Абсолютная правда... Около Сургута есть город Кагалым. Там - все на нефтяные деньги. Сорокаградусный мороз, а там в фантастических гостиницах, четыре “звезды”, кондишены работают. Все как надо. Бассейны, джакузи, сауна. Рядом прекрасный зал. Аппаратура японская - фантастическая, свет итальянский, для дискотек. Играем Достоевского. Кончили. Зажигается свет. Они сидят, уходить не хотят и почти не хлопают. Потом в пальто прибегали:

- Вы не подумайте плохо. Просто хотелось думать, думать и думать. Плакали.

А люди живут в Кагалыме, целый день вкалывают...

Сыграешь Зощенко - это одно удовольствие. Но я бы лучше играл пять раз подряд Достоевского. Он энергетически тебя впитывает и все высасывает. Это длинная история.

Зощенко и другое коммерчески играть выгоднее. Играю Гоголя “Мертвые души”, все смеются, потом банкет, местное начальство. “Скажите, - говорят, - а все, что вы играли, это Гоголь написал?”

Меня за “Мертвые души” выдвинули на Госпремию. Это все покойный Ролан Быков. Он увидел мой спектакль и говорит: “Это судьба лицедея, клоуна на Руси, каково ему живется”.

Успели документы оформить и сдать. И вот его не стало. А там же толкать надо со страшной силой. Там же такие глубинные дела! В комиссии были Гельман и Ульянов. Смеялись так, что на них все оборачивались в зале. А потом сказали словами Пушкина: “Боже! Как грустна наша Россия!”

А в подтексте спектакля было: с 1842 года в России ничего не изменилось.

Я прочитал Гениса. И кое-что из его мыслей внес даже в программку спектакля по Гоголю. Помните последние главы романа? “Это как бы история плута в России”. Получается, что Чичиков - единственный человек, который хоть что-то делает. Остальные же, маниловщина, “лялякуют”. Что мы читаем у Гоголя, когда Чичиков решается на дело? Что он говорит?

“Да заложи эти 200 душ в опекунский совет по тыще рублей за душу - 200 тысяч будет. Хлопотно, конечно, страшно. А кто теперь зевает на должности? Все приобретают. Все благоденствуют. Я не ограбил вдову, не пустил никого по миру. Брал там, где всякий брал. Иначе что скажут дети? Отец - скотина, не оставил никакого состояния.

А старик Муразов говорит: “Подумайте не о мёртвых душах, а о своей живой душе... Ведь от души зависит тело”.

Два с половиной часа все смеялись, а потом замерли: Боже, как грустна наша Россия!

Но давайте поговорим о хорошем. Если мы можем смеяться над этим, значит, мы сможем еще подняться. Там, в России, “на халяву”, на самодеятельности уже давно ничего не проходит.

- Многие говорят, что Россию развалили шестидесятники...

- Так говорят “балаболы”. Она разваливалась сама. С помощью брежневых, подгорных, партработников. Нас как воспитывали? “За этой дверью будет всё”. Ведь надо что-то сделать, а для этого надо, чтобы сменилось два-три поколения. А Горбачев и Ельцин войдут в историю.

Выходит, что мы с вами - навоз. Конечно, никому не хочется быть удобрением. Но я думаю, что и нашим детям легко еще не будет. Но мы живем, переживаем. Пока я смеюсь - я живу, пока я переживаю - я живу...

Из монолога Славкина

Знаю эту молодежь! Они свои пленки заводят: просвещайся, отец, не отставай от жизни! Я им говорю: чуваки вы желторотые! Если бы вы знали, кому вы говорите! Вы “Караван” слыхали? А “Бесаме, бесаме муча”? А “Се си бон”? О чем с вами тогда говорить?

Все у вас есть, ребята: кондиционеры, гитары, магнитофоны, транзисторы громко орут “на всю катушку”. В наше время тише играли. Но шуму в свое время мы наделали больше.

Что мы хотели? Да не так уж много мы хотели. Мы хотели одеваться поярче, ходить походкой пружинистой, джаз хотели, Хэма читать. Все равно лучше Хэма никого нет. Я его и тогда любил, и сейчас. Я про Чюрлениса знал. Тогда о нем ни звука. И то, что Пикассо - человек.

Разве мне верили? Помню, в 57-м, в самом конце, выставка Пикассо в Москве. Пикассо в Москве! Народу, жмут, напирают. Открытие задерживается, и вдруг... Выходит Эренбург и говорит:

- Вы ждали этой выставки двадцать пять лет, давайте подождем еще... двадцать пять минут.

И мы сразу все поняли и потерпели еще. А потом все увидели и портрет Франсуазы, где в профиль оба глаза видны. Жуть, все балдели. А теперь в каждой энциклопедии написано: Пикассо - гений, Пикассо - гений...”

“Когда мы были молодыми/И чушь прекрасную несли,/ Фонтаны били голубые и розы красные цвели...”

“Ты помнишь, было нам шестнадцать лет?/Душа не знала жизни тень,/Поцеловались мы тогда с тобой/В весенний день...”

И “Козел” на саксе: “А-Фа-Ба-Фа-Бу-Ба-Фа...” Я так завидовал нашим будущим детям... Я думал, вот им будет хорошо... Они сразу получат современного и нескучного отца. И вот они у меня появились - два. Старший и младший. Выросли и думают: “Старые индюки!”...

Александр Филиппенко, человек родниковой искренности, наивный и доверчивый, вот уже много лет радует всех нас своим искусством.

Человек из нашей молодости, из светлых шестидесятых, сегодня знакомит свою публику со своим взглядом на тоску и провидение Гоголя, смутную угрозу Достоевского, печальный смех Зощенко...

А это для тех, у кого анлим

[TillerPilot]

Оффтоп

Оффтоп

В начале восьмидесятых годов во время передачи “Вокруг смеха” на экране телевизора неожиданно возник молодой веселый мужик и стал рассказывать о нашей с вами молодости,

Это уже тогда была ностальгия.

[non-nun]

Оффтоп

Оффтоп

Сообщение от TillerPilot Это уже тогда была ностальгия. А мы этого ностальгического молодого веселого мужика и сейчас помним и любим именно таким: молодым и веселым, как бы он сегодня ни выглядел. ) Что поделаешь, ностальгия была тогда, ест сейчас и будет есть теперь вечно. )

[Papa Izya]

Пожалуй, это тоже из светлых шестидесятых. Когда то меня спросили : кто из этой передачи больше всех нравится ? ответил "хрюша". Почему? - за словом в карман не лезет.

Сейчас уже не смотрю. Может быть мы с "хрюшей" живём в разном времени.
Он всё там же - в шестидесятых , а я.... игдея?

Цитата: 9 декабря российской телепередаче «Спокойной ночи, малыши!» исполнилось 45 лет. За эти годы передача стала неотъемлемым атрибутом советского, а затем российского телевидения. Детская и невинная, казалось бы, программа не раз попадала в щепетильные ситуации. Некоторые выпуски передачи снимали с эфира и при Хрущеве, и при Брежневе и даже Горбачеве. Никита Сергеевич Хрущев, любивший ездить заграницу, видимо уловил некий сарказм в мультфильме «Лягушка - путешественница», который был показан в «Спокойной ночи, малыши!» В 1983 году, во время визита в СССР Фиделя Кастро, был снят с эфира выпуск, в котором рассказывалось, почему у собаки Фили человеческое имя. А когда к власти пришел Михаил Горбачев, под запрет попал мультик про медвежонка Мишку, который никогда не доводил начатое дело до конца. За идеей создания программы стояла главный редактор редакции программ для детей Валентина Федорова, которая увидела похожую передачу в ГДР.

[non-nun]

Все, кто слышал, приходите, послушайте вновь! Все, кто любит своих старших, подарите им встречу с их молодостью, послушайте вместе с ними прекрасного певца нашей молодости, чтобы потом вспоминать и ностальгировать вместе! 21 декабря в Карельской Государственной Филармонии для нас будет петь Жан Татлян! Не пропустите!!!